Мозг и вирусы (Вирусогенетическая гипотеза происхождения психических заболеваний). Каково происхождение шизофрении: Современные гипотезы Психические заболевания в военное время

2. Причины психических заболеваний

ПСИХИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ, или расстройства психической деятельности человека, какой бы природы они ни были, всегда обусловлены нарушениями работы головного мозга. Но не всякое нарушение приводит к психическим заболеваниям. Известно, например, что при некоторых нервных заболеваниях, несмотря на то, что повреждающий процесс локализуется в головном мозге, психических расстройств может и не быть.

При психических заболеваниях, в отличие их от заболеваний внутренних органов, преимущественно нарушается адекватное отражение действительности. Так, если человек не узнает привычной обстановки, принимает ее за нечто другое, а окружающих его людей рассматривает, как злоумышленников или врагов, если этот человек наряду с реальным восприятием находится во власти зрительных и слуховых галлюцинаций, если его охватывает без видимой причины страх или состояние безудержного веселья, то налицо искаженное отражение реального мира и соответственно этому неправильное поведение - бегство от мнимых врагов, агрессивное нападение на воображаемых противников, попытки к самоубийству и т. п.

Это примеры выраженного психического заболевания, при котором нарушена способность правильной оценки происходящего вокруг больного и с ним самим. Психические заболевания многообразны по своим формам и степени выраженности. Наряду со случаями, когда психически больной не сознает своей болезни, могут быть другие варианты: критическая самооценка утрачивается лишь частично, или наблюдается двойственное отношение к своему страданию («я болен, но в то же время и здоров»), или при наличии достаточной критики у человека выявляются неправильные, не вытекающие из ситуации формы поведения.

Психические заболевания весьма распространены, число психически больных на всем земном шаре достигает 150 млн., причем в связи с увеличением продолжительности жизни отмечается тенденция к росту этого числа. Причины психических заболеваний разнообразны. Среди них существенную роль играют наследственные факторы. Однако возникновение и развитие психоза в ряде случаев обусловлены сочетанием наследственного предрасположения с неблагоприятными внешними факторами (инфекциями, травмами, интоксикациями, травмирующими психику ситуациями). Внутриутробные повреждения плода в связи с болезнью и травмами матери во время беременности могут быть причиной задержки психического развития ребенка, эпилепсии и других психических болезней.

Известно также, что отрицательно влияют на потомство пьянство родителей, зачатие в нетрезвом виде (даже одного из супругов) или употребление алкоголя во время беременности. Причиной психических заболеваний часто служат интоксикации, травмы головы, болезни внутренних органов, инфекции. С интоксикациями, например, связаны хронический алкоголизм и наркомания среди инфекционных заболеваний, вызывающих психозы,- энцефалиты, сифилис мозга, бруцеллез, токсоплазмоз, сыпной тиф, некоторые формы гриппа.

В происхождении неврозов и реактивных психозов основную роль играют психические травмы, которые иногда только провоцируют наследственную предрасположенность к болезни. В происхождении психических заболеваний определенную роль играет комбинация причинных факторов с индивидуальными особенностями человека.

Развитию психического заболевания в этих случаях могут способствовать предшествующие основной болезни травмы мозга, бытовые интоксикации (от алкоголя), некоторые болезни внутренних органов, наследственная отягощенность психическим заболеванием.

Как многообразно действие причинных факторов, так многообразны формы и типы психических заболеваний. Одни из них возникают остро и носят преходящий характер (острые интоксикационные, инфекционные и травматические психозы). Другие же развиваются исподволь и протекают хронически с нарастанием и углублением тяжести нарушения (некоторые формы шизофрении, старческие и сосудистые психозы). Третьи, обнаруживаясь в раннем детстве, не прогрессируют, вызванная ими патология устойчива и в течение жизни больного существенно не изменяется (олигофрения). Ряд психических заболеваний протекает в форме приступов или фаз, оканчивающихся полным выздоровлением (маниакально-депрессивный психоз, некоторые формы шизофрении).

Эти заболевания не однородны по диагнозу и прогнозу; одни из них протекают благоприятно и не приводят к инвалидности, другие - менее благоприятны, но все же при своевременно начатом лечении дают значительный процент полного или частичного выздоровления. Следует предостеречь против представления о психических заболеваниях как явлениях позорных, которых надо стесняться. Именно с этими заблуждениями связаны несчастные случаи с психически больными, а также появление запущенных форм психозов, с трудом поддающихся лечению.

3. Симптомы психических болезней

Наиболее частыми симптомами психических 6олезней являются галлюцинации, бред, навязчивые состояния, аффективные расстройства, расстройства сознания, расстройства памяти, слабоумие. Галлюцинации - одна из форм нарушения восприятия окружающего мира. В этих случаях восприятия возникают без реального раздражителя, реального объекта, обладают чувственной яркостью и неотличимы от существующих в действительности предметов. Встречаются зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые и осязательные галлюцинации. Больные в это время действительно видят, слышат, обоняют, а не воображают, не представляют. Бред - ложное суждение(умозаключение), возникающее без соответствующего повода. Оно не поддается разубеждению, несмотря на то что противоречит действительности и всему предшествующему опыту заболевшего. Бред противостоит любому самому вескому доводу, чем отличается от простых ошибок суждения. По содержанию различают: бред величия (богатства, особого происхождения, изобретательства, реформаторства, гениальности, влюбленности), бред преследования(отравления, обвинения, ограбления, ревности); бред самоуничижения(греховности, самообвинения, болезни, разрушения внутренних органов).Навязчивые состояния - непроизвольно и непреодолимо возникающие мысли, представления, воспоминания, сомнения, страхи, влечения, движения, болезненный характер которых осознается, критически оценивается и с которыми субъект постоянно борется. Аффективные расстройства - расстройства, связанные с нарушением настроения. Их разделяют на маниакальные и депрессивные состояния. Для маниакальных состояний характерны повышенное радостное настроение, стремление к деятельности, ускорение темпа мышления, для депрессивных - пониженное, тоскливое настроение, замедление мышления. Расстройства сознания - преходящие кратковременные (часы, дни) нарушения психической деятельности, для которых характерны частичная или полная отрешенность от окружающего, различные степени дезориентировки в месте, времени, окружающих лицах, нарушения мышления с частичной или полной невозможностью правильных суждений, полное или частичное забывание событий, происходящих в период расстроенного сознания. Расстройства памяти выражаются в снижении способности запоминать, сохранять и воспроизводить факты и события. Полное отсутствие памяти называется амнезией. Слабоумие - необратимое обеднение всей психической деятельности, сопровождаемое утратой или снижением полученных в прошлом знаний и навыков. Слабоумие бывает врожденным или возникает в результате перенесенных заболеваний.

ШИЗОФРЕНИЯ - психическая болезнь с тенденцией к хроническому течению. Причина заболевания неизвестна, нередко отмечается наследственная передача.

В зависимости от формы шизофрения наблюдаются различные проявления расстройства психики - бред, галлюцинации, возбуждение, гиподинамия и другие стойкие изменения, прогрессирующие по мере развития болезни. Первые симптомы не вполне специфичны: сходные расстройства могут быть и при других психических болезнях. Однако в последующем наступают стойкие изменения психики или, как их иначе называют, изменения личности. Они-то и характерны для шизофрении. Тем не менее степень их выраженности зависит от формы, этапа (раннего или позднего) течения болезни, темпа ее развития и от того, течет ли болезнь непрерывно или с улучшениями (ремиссиями).

На самых ранних этапах болезни, как правило, еще до возникновения выраженных явлений психоза, эти стойкие и все нарастающие изменения психики выражаются в том, что больные становятся малоразговорчивыми, необщительными, замыкаются в себе; они теряют интерес к своей работе, учебе, к жизни и делам своих близких, друзей. Больные нередко удивляют окружающих тем, что ими овладевает интерес к таким областям знаний и к таким занятиям, к которым они ранее не испытывали никакого влечения(философия, математика, религия, конструирование). Они становятся равнодушными ко многому из того, что раньше их волновало (семейные и служебные дела, болезнь близких), и, напротив, повышенно чувствительными к пустякам. Одни больные при этом перестают уделять внимание своему туалету, становятся неопрятными, вялыми, опускаются; другие напряжены, суетливы, куда-то уходят, что-то делают, о чем-то сосредоточенно думают, не делясь с близкими тем, что их в это время занимает. Нередко на задаваемые им вопросы отвечают длинными путанными рассуждениями, бесплодным мудрствованием, лишенными конкретности.

Подобные изменения у одних больных наступают быстро, у других исподволь, незаметно. У одних эти изменения, нарастая, составляют основное в картине болезни, у других вскоре возникают иные симптомы, т. е. развиваются различные формы заболевания.

Учитывая разнообразие проявлений болезни, диагноз шизофрении может поставить только врач-психиатр. Своевременная постановка диагноза необходима для правильного и успешного лечения и создания больному щадящих условий труда и быта. Несмотря на то, что причина болезни неизвестна, она поддается лечению. Современная психиатрия располагает широким выбором лечебных методов (медикаментозных, психотерапевтических, трудотерапевтических), позволяющих воздействовать на шизофрению. Сочетание этих методов с системой мер по восстановлению трудоспособности и способности к активной жизни в коллективе дает возможность добиться длительного отсутствия проявлений болезни.

Больные шизофренией вне обострений сохраняют трудоспособность, могут жить в семье, находясь под регулярным наблюдением психиатра. О состоянии больного, о возможности амбулаторного лечения или о необходимости госпитализации, о сроках пребывания в больнице может судить только врач. Оценка состояния больного как им самим, так и его родственниками часто ошибочна.

Распространены предрассудки в оценке происхождения шизофрении, особенно начавшейся в молодом возрасте. Ее причинами считают половое воздержание и избыточные умственные занятия. Попытки устранить действие этих «причин» чреваты тяжелыми последствиями для больного и его близких. Самолечение, «домашние средства» часто ведут к обострению процесса. При уклонении от лечения несоответствие поведения ситуации, вероятность импульсивных поступков и действий под влиянием галлюцинаторных переживаний или бредовых убеждений учащаются, степень опасности больного для самого себя и окружающих увеличивается.

Смерть от охлаждения? 4. Какова давность наступления смерти пострадавшего? 5. Каково было положение пострадавшего при возникновении отморожения? 6. Каковы особенности одежды, в которой пострадавший подвергся воздействию низкой температуры? 7. Являются ли обнаруженные на трупе повреждения следствием действия холода или они возникли от других причин? 8. Нет ли на теле трупа признаков борьбы и...

Прав может резко нарушить его профессиональную и социальную адаптацию и как следствие свести на нет результаты лечебного воздействия. Исключительно важным при судебно-психиатрической экспертизе больных шизофренией является вопрос о разграничении психической патологии и психического здоровья, определение степени выраженности отклонений психики от нормы. Как следствие патоморфоза (изменение...

И заболеваний). Другие психиатры пытались сблизить психопатии с психозами или устанавливали их зависимость от конституциональных особенностей и типа телосложения (Кречмер Е., 1956). С учетом потребностей судебной психиатрии выделяют следующие формы психопатий: возбудимая, истерическая, паранойяльная астеническая, неустойчивая, тормозная, шизоидная и пр. 20.2 Возбудимая психопатия Возбудимая...

В отличие их от заболеваний внутренних органов, преимущественно нарушается адекватное отражение действительности. Так, если человек не узна ет привычной обстановки, принимает ее за нечто другое, а окружающих его людей рассматривает как злоумышлеников или врагов, если этот человек наряду с реальным восприятием находится во власти зрительных и слуховых галлюцинаций, если его охватывает без видимой причины страх или состояние безудержного веселья, то налицо искаженное отражение реального мира и соответственно этому неправильное поведение - бегство от мнимых врагов, агрессивное нападение на воображаемых противников, попытки к самоубийству и т. п.

Это примеры выраженного психического заболевания , при котором нарушена способность правильной оценки происходящего вокруг больного и с ним самим. Психические заболевания многообразны по своим формам и степени выраженности. Наряду со случаями, когда психически больной не сознает своей болезни, могут быть другие варианты: критическая самооценка утрачивается лишь частично, или наблюдается двойственное отношение к своему страданию («я болен, но в то же время и здоров»), или при наличии достаточной критики у человека выявляются неправильные, не вытекающие из ситуации формы поведения.

Психические заболевания весьма распространены, число психически больных на всем земном шаре достигает 150 млн., причем в связи с увеличением продолжительности жизни отмечается тенденция к росту этого числа. Причины психических заболеваний разнообразны.

Однако возникновение и развитие психоза в ряде случаев обусловлены сочетанием наследственного предрасположения с неблагоприятными внешними факторами (инфекциями, травмами, интоксикациями, травмирующими психику ситуациями). Внутриутробные повреждения плода в связи с болезнью и травмами матери во время беременности могут быть причиной задержки психического развития ребенка, эпилепсии и других психических болезней.

Известно также, что отрицательно влияют на потомство пьянство родителей, зачатие в нетрезвом виде (даже одного из супругов) или употребление алкоголя во время беременности. Причиной психических заболеваний часто служат интоксикации, травмы головы, болезни внутренних органов, инфекции. С интоксикациями, например, связаны хронический алкоголизм и наркомания среди инф. заболеваний, вызывающих психозы,- энцефалиты, сифилис мозга, бруцеллез, токоплазмоз, сыпной тиф, некоторые формы гриппа.

Развитию психического заболевания могут способствовать предшествующие основной болезни травмы мозга, бытовые интоксикации (от алкоголя), некоторые болезни внутренних органов, наследственная отягощенность психическим заболеванием. Пол и возраст также имеют определенное значение в развитии психических болезней. Так, например, психические расстройства у мужчин встречаются чаще, чем у женщин. При этом у мужчин чаще наблюдаются травматические и алкогольные психозы, у женщин - маниакально-депрессивный психоз и инволюционные (предстарческие) психозы, депрессии.

Это, вероятно, объясняется не столько биологическими свойствами пола, сколько социальными факторами. Мужчины в силу сложившихся традиций чаще злоупотребляют алкоголем, и в связи с этим, естественно, у них и чаще наблюдаются алкогольные психозы.

В такой же мере не от биологии пола, а от социальных условий зависит преобладание у мужчин психозов травматического происхождения.
Что касается возраста, то совершенно очевидно, что многие психические болезни наблюдаются только у детей, или только в пожилом возрасте, или преимущественно в каком-либо одном возрасте. Частота ряда заболеваний, напр. шизофрении, достигает максимума в возрасте от 20 до 35 лет и явно падает к старости.

Как многообразно действие причинных факторов, так многообразны формы и типы психических заболеваний. Одни из них возникают остро и носят преходящий характер (острые интоксикационные, инфекционные и травматические психозы). Другие же развиваются исподволь и протекают хронически с нарастанием и углублением тяжести нарушения (нек-рые формы шизофрении, старческие и сосудистые психозы).

Третьи, обнаруживаясь в раннем детстве, не прогрессируют, вызванная ими патология устойчива и в течение жизни больного существенно не изменяется (олигофрения). Рядпсихических заболеваний протекает в форме приступов или фаз, оканчивающихся полным выздоровлением (маниакально-депрессивный психоз, нек-рые формы шизофрении).

Существующее предубеждение о роковом исходе психических заболеваний не имеет достаточных оснований. Эти заболевания не однородны по диагнозу и прогнозу; одни из них протекают благоприятно и не приводят к инвалидности, другие - менее благоприятны, но все же при своевременно начатом лечении дают значительный процент полного или частичного выздоровления. Следует предостеречь против представления о психических заболеваниях как явлениях позорных, которых надо стесняться. Именно с этими заблуждениями связаны несчастные случаи с психически больными, а также появление запущенных форм психозов, с трудом поддающихся лечению.

Материалы по психологии: Мастурбация – это половое удовлетворение, в котором индивид не имеет вовсе никакого партнера или только воображаемого партнера. Когда два человека одного или противоположного пола вызывают оргазм друг у друга руками,Новорожденный не приносит с собой знания о том, как прожить в этом мире; ему приходится учиться этому у других. Примерно до двух лет ребенок настолько заинтересован в ознакомлении с собственнымШИЗОФРЕНИЯ - это психическая болезнь с тенденцией к хроническому течению. Причина заболевания неизвестна, нередко отмечается наследственная передача. В зависимости от формы шизофрения наблюдаются различные проявления расстройства психики - бред, галлюцинации,Вылечить "зависимого" проще всего на свете при одном условии: найти нечто интересующее его больше, чем предмет, от которого он зависим. Можно излечить любого алкоголика, если удается найти что-нибудь интересующее его

Эволюция теорий коренных причин психических заболеваний в древних цивилизациях была основана главным образом на понятии одержимости демонами. Эта концепция вновь возродилась в средние века в Европе наряду с неадекватными методами лечения психически больных людей. Демоны, как полагали, присасываются к личности и повергают человека в депрессию или сводят его с ума. «Одержимыми» называли людей с эпилепсией и другими психическими расстройствами. При этом лишь немногие процедуры были действительно полезны и могли облегчить страдания психически больных людей.

История теорий о психических заболеваниях

Гиппократ, греческий врач, живший в 400 годах до нашей эры, впервые ввел понятие нарушенных физиологических органических процессов или функций в качестве основы для всех болезней, в том числе и психических заболеваний. Гиппократ не описывал нарушения нервной системы, как мы это делаем сегодня, с точки зрения химического дисбаланса или низкого уровня нейромедиаторов. Вместо этого он использовал понятие дисбаланса физиологических жидкостей под влиянием окружающей среды, погодных условий, продуктов питания и так далее. Теория Гиппократа была ранней версией идеи физиологических нарушений или нарушений химии тела, которые могут играть определенную роль в развитии психических заболеваний. Концепция Гиппократа ставит психические заболевания в ряд других медицинских расстройств с твердым убеждением, что психически больной человек испытывает искренние страдания и, следовательно, должен рассматриваться именно как больной. К сожалению, современное общество не в полной мере смогло преодолеть тенденцию негативного отношения к людям с психическими расстройствами.

К концу девятнадцатого века, несколько европейских неврологов начали активно исследовать причины психических заболеваний. Главным среди них, которому суждено было навсегда изменить понимание психического заболевания, был Зигмунд Фрейд. Несмотря на то, что психология и психиатрия в тот момент значительно продвинулись, исследования Фрейда были революционными. Фрейд ввел понятия бессознательного и эго и вновь обратился к древнему искусству толкования сновидений, но с психологической точки зрения. Фрейд также рассматривал психологические состояния человека с точки зрения нарушений энергетической системы, в которой подавление потока мыслей может привести к болезни, выраженной в виде психической или эмоциональной потери равновесия. Он ввел понятие «лечение разговором». Этот метод терапии все еще используется сегодня, хотя его техника претерпела дальнейшее развитие. Ранние достижения Фрейда в понимании ума, однако, опередили дальнейшие анатомические и биохимические открытия структур и функций человеческого мозга.

Современные теории о происхождении психических расстройств

В первой половине двадцатого века, психиатрия взяла на вооружение лекарства, которые помогли в облегчении депрессии, мании и психоза. Как это часто происходит в истории медицины, врачи нашли решения раньше, прежде чем поняли механизмы их работы. Более поздние исследования показали, что некоторые пациенты имели ответ на лекарственные препараты, повышающие определенные нейротрансмиттеры. Препараты, которые увеличивали уровни норэпинефрина нейромедиаторов серотонина, могли помочь пациентам с депрессией. Аналогичным образом были найдены препараты, которые блокировали допамин, другой нейромедиатор, и приносили облегчение людям с галлюцинациями и паранойей. Эти идеи привели к акценту на биохимии человеческого мозга.

Известно, что окружающая среда может оказать влияние на развитие физической болезни. Исследователи полагают, что то же самое относится и к психическим заболеваниям. Например, у пациентов с шизофренией, которые возвращаются в семейную среду, где существует высокий уровень выраженных эмоций, таких как критические замечания, имеют более частые психотические эпизоды вплоть до госпитализации. Таким образом, взаимодействие между биологическими и психологическими аспектами человека и окружающей его средой, определяет вероятность выражения психического заболевания.

С другой стороны, даже у ребенка с минимальной генетической предрасположенностью к психическим заболеваниям, может развиться какое-либо состояние, если он травмирован физически, умственно или эмоционально. До сих пор неизвестно, почему некоторые люди заболевают психически, в то время как с другими этого не происходит, и хотя теорий имеется большое множество, точная этиология или происхождение большинства психических заболеваний остается неопределенным.

Биологические теории и наследственность

Генетика в наше время является важной областью исследований в области психических расстройств. Например, известны специфические гены, связанные с биполярным расстройством (также известного как маниакально-депрессивное расстройство), но процесс, который контролирует экспрессию расстройства до сих пор неизвестен. В настощее время принято считать, что гены отвечают за любую человеческую характеристику, например, черты лица или определенный аспект психического здоровья. Исследования, проведенные на идентичных близнецах подтверждают, к примеру, что генетические компоненты оказывают влияние на развитие шизофрении. Другие исследователи, изучающие шизофрению, обнаружили, что во время эмбрионального развития, некоторые нервные клетки не мигрируют в головной мозг ребенка, но с другой стороны, ни один из подобных выводов не может объяснить пусть редкие, но случающиеся излечения от заболевания, указывая на то, что биология сама по себе не определяет возникновение психического расстройства.

Деменций также входит в ряд психических заболеваний с семейной историей, но тоже не может быть предсказано с какой-либо степенью определенности в отношении следующего поколения. Такое заболевание, как хорея Хантингтона, которое является двигательным расстройством с психиатрическими компонентами, определяется одним геном. Слабоумие при болезни Альцгеймера, которое, опять же имеет семейную историю, также не является предсказуемым. Ученые считают, что подобное относится к многим психическим расстройствам, в том числе обсессивно-компульсивному расстройству (ОКР), депрессии, тревожному и паническому расстройствам. Роль окружающей среды имеет безусловное влияние у генетически предрасположенных людей.

Нейромедиаторы, связанные с химическими дисбалансами

Эта теория о происхождении психических расстройств стала основой большинства психиатрических подходов в лечении сегодня. Она узаконила психиатрию, возвращая ее в мир биологической медицины.

Диабет может быть здесь полезной аналогией. При диабете, химическое вещество, необходимое для здоровья организма (инсулин), отсутствует. При психических заболеваниях, нейротрансмиттеры в мозге опять же могут присутствовать в недостаточном количестве. Эти химические вещества или передатчики позволяют осуществлять коммуникацию между нервными клетками; в результате они координируют обработку информации по всему мозгу. Когда человек читает, химические уровни поднимаются и снижаются в ответ на чтение; активируя мысли, размышления и ассоциации. Таким образом, химия мозга человека изменяется под влиянием изнутри или снаружи.

В то время как открытие определенных нейромедиаторов и их роли в возникновении психических расстройств, привело к открытию эффективных лекарственных средств для лечения этих заболеваний, оно также подразумевает, что лекарство является единственным полезным методом лечения.

Основные выявленные медиаторы включают ацетилхолин, допамин, адреналин, норадреналин, гистамин и серотонин. Серотонин и норадреналин являются наиболее сильно задействованными при депрессии, панических расстройствах и тревоге, а также обсессивно-компульсивном расстройстве. Большинство препаратов, эффективных при этих расстройствах, увеличивают доступность серотонина и норадреналина (например, селективные ингибиторы обратного захвата серотонина или СИОЗС). В частности, депрессии, панические расстройства, тревожные расстройства и ОКР сильно реагируют на лекарства, которые повышают уровень серотонина. С другой стороны, лекарственные препараты, которые блокируют действие допамина в определенных частях мозга, являются эффективными в борьбе со слуховыми и зрительными галлюцинациями, а также паранойи у пациентов с психотическими расстройствами.

Стрессовые факторы

Стресс неотделим от современного общества. Существует два основных вида стресса: внутренний стресс от предыдущих травм или ран, которые влияют на нынешнюю жизнь; и внешний стресс, или проблемы, которые усложняют жизнь на ежедневной основе, такие, как работа или семейные проблемы. Взаимодействие этих двух форм стресса влияет на химию мозга так же, как оно может повлиять на физическое здоровье человека. Многочисленные исследования показали, что при хроническом стрессе, человек уязвим к депрессии, тревожности и другим расстройствам. Исследователи в настоящее время считают, что механизм, вызывающий депрессию, базируется на истощении некоторых нейромедиаторов, в частности, серотонина и норадреналина, и он может привести к другим биохимическим дисбалансам. Например, большинство людей с диагнозом шизофрении, свой первый психотический эпизод испытали во время стрессовых ситуаций.

Генетические факторы могут добавить к восприимчивости человека к психическим заболеваниям, снижая выработку организмом нейромедиаторов во время сложных жизненных коллизий. Комбинация обстоятельств также может повлиять на развитие высокого артериального давления, диабета, или язвы.

Медицинские условия

Метаболические заболевания, лекарства и наркотики могут сильно влиять на психическое состояние человека. Нарушения в мозге могут привести к дезориентации, бессвязной речи, трудностям с концентрацией внимания, галлюцинациям. Так, например, бред считается состоянием, требующим неотложной медицинской помощи для идентификации и лечения основной причины.

Пожилые люди особенно уязвимы к изменениям психического состояния в результате изменений в химии тела. Лихорадка , обезвоживание, электролитный дисбаланс, и даже аспирин или антибиотики, могут дать резкий негативный эффект в психическом состоянии пожилых людей. Пожилые люди подвержены психическим проблемам еще и потому, что их мозговая ткань более чувствительна к малейшему изменению обмена веществ или наличию токсинов.

Некоторые заболевания имеют очень серьезное воздействие на мозг. Примером может служить ВИЧ/СПИД, где около 70% пациентов страдают деменцией, депрессией или делирией. Точно так же, по крайней мере, у 50% пациентов с рассеянным склерозом развивается депрессия от последствий болезни. Любое инфекционное заболевание, которое вызывает воспаление внутри черепа, например, менингит или энцефалит, как правило, приводит к некоторому изменению психического состояния. К счастью, эти изменения, как правило, полностью обратимы.

Нарушения обмена веществ могут вызывать депрессию, тревогу, а иногда даже психоз. Перепроизводство гормонов щитовидной железы (тиреотоксикоз) может вызвать возбуждение, тревогу, манию и также психоз; в то время как недостаток гормонов щитовидной железы вызывает симптомы депрессии. Дисбаланс в уровнях глюкозы (сахара) может привести к колебаниям настроения. Реже, пооблемы с надпочечниками влияют на энергетический уровень человека и его умственную деятельность.

Невропатологии

Невропатологии – это повреждения самой ткани мозга, что приводят к психическим заболеваниям. Эти изменения могут, в конечном счете, быть выявлены с помощью тестов, таких, как компьютерная томография головного мозга. Большие изменения видны при инсульте, в результате которых приток крови осуществляется к определенной области мозга и вызывает локализованные повреждения. В этих случаях человек может иметь проблемы с речью, но сохраняет способность ясно мыслить, или наоборот. Потери в определенной степени предсказуемы, они конкретны, и влияют на степень кислородного голодания тканей в пораженных областях.

Опухоли головного мозга и травмы имеют случайный характер в отношении последствий, и, как правило, менее предсказуемы. Каждый случай необходимо рассматривать в индивидуальном порядке. Как и при инсульте, однако, место травмы или опухоли определяет психические изменения.

Алиментарные факторы

Нет никаких сомнений в том, что плохое питание ведет к психическим дисбалансам. Витамины имеют важное значение для умственной ясности и стабильности. Недостаточное количество витаминов группы В, которые включают в себя тиамин, никотинамид, пиридоксин, могут привести к путанице, раздражительности, бессоннице, депрессии, а в крайних случаях, к психозу. Организм не в состоянии накапливать эти витамины, поэтому следует контролировать их ежедневное потребление, чтобы обеспечить достаточный запас. Триптофан представляет собой аминокислоту-строительный блок для воспроизводства серотонина, нейромедиатора, который имеет важное значение при депрессии, тревоге, панике и обсессивно-компульсивном расстройстве.

Психологические и межличностные теории

Фрейд первым обнаружил, что простой разговор может помочь некоторым очень больным людям с депрессией и другими психическими расстройствами. Его работы показали, что крайние внутренние конфликты могут стать источником психических заболеваний. Так, чувство гнева и бессилия может привести к риску развития агрессивного поведения или депрессии. Психологические дисгармонии, если их игнорировать, могут привести к достаточно интенсивным и связанным с центральными отношениями в жизни человека проблемам.

Точка зрения Фрейда о психологических конфликтах, которые коренятся в сексуальной репрессии, была поставлена под сомнение Юнгом, психиатром и протеже Фрейда. Работа Юнга была сосредоточена на психологических дисбалансах, вытекающих из духовных страданий. Были и другие теоретики после Фрейда, такие как Адлер, который считал власть центральной движущей силой человеческой личности, или Мелани Кляйн, который подчеркнул значимость зависти.

Более глубокое изучение человеческого психологического состояния является неизбежным и желательным. Возможно, исследователи найдут лучшие ответы, задавая вопрос: «Что делает людей здоровыми?», вместо того, чтобы просто смотреть на то, что делает нас больными.

Отказ от ответственности: Информация, представленная в этой статье про происхождение психических заболеваний, предназначена только для информирования читателя. Она не может быть заменой для консультации профессиональным медицинским работником.

Мозг и вирусы
(Вирусогенетическая гипотеза происхождения психических заболеваний)

Предисловие

«Сегодняшние книги - это завтрашние дела»

«Без навязчивых идей книг вообще не пишут»

(Г. Гессе, 1984)

«Знание собственного неведения - есть определяющий признак всякого подлинного знания»

(С. Л. Франк, «Непостижимое», Париж, 1939)

«Познавать - значит видеть вещи, но и видеть как они погружены в абсолютное»

(Гусейн аль-Галлаж, 910 г, казнённый арабский мистик, цит. по С. Л. Франку)

«Увидеть невидимое - мечта современной науки»

(В. И. Рыдник, 1981)

«Всякая вера - есть вера в невидимое»

(В. С. Соловьев, 1901)

«Там, где кончается разум - начинается вера»

(Б. Нахман, раввин, 1770-1811)

«Научный дух - дух, помогающий вести исследование, не имея впереди непосредственной утилитарной цели»

(А. Эйнштейн)

«Истина очень часто бессловесна»

(Л. Шестов, «Апофеоз беспочвенности», 1991)

Предлагаемая книга является попыткой научно, т. е. «упорядочение воспринять» (М. О. Гершензон, «Тройственный образ совершенства», Томск, 1994) проблемы биологической психиатрии с позиций вирусогенетической концепции Л. А. Зильбера (1975). Еще в 1946 г. он назвал рак смертельным несчастьем человечества. Безумие обычно несчастье пожизненное, неизбывное, психохирургически не удаляемое, но с середины XX века получившее психофармакологическую коррекцию. Монография написана патологоанатомом, 50 лет изучавшим патологию мозга и принадлежащим к школе П. Е. Снесарева.

Не требует доказательства, что психические болезни наследуются. А вот природа наследуемого лежит вне поля зрения генетиков, их устраивает само понятие ген. Но вирус - это мобильный генетический элемент. Так резюмирует суть дела современная «Молекулярная биология клетки» (Б. Апьбертс и др., 1994, с.314). Главной целью науки является объяснение, т. е. сведение непривычного к привычному, знакомому (П. Бриджимен, 1928, цит. по Е. Н. Никитину, 1970). Подчеркнем, что наш опыт прозектора-психиатра, а не только нейро-морфолога, позволяет быть на стыке клинической и биологической психиатрии. Поэтому ракурс подхода не столько описательный, сколько сопоставительный. Обобщению подлежат как данные патологической анатомии мозга, так и личный опыт изучения энцефалитов и, в основном, достижения современной психовирусологии и нейрогенетики. Основной предмет патологии мозга при психических болезнях - это анализ энцефалопатий при шизофрении и первой среди них - токсической, которая является главной составляющей у пациентов психиатрических больниц.

Свою первую задачу автор видит в том, чтобы пересмотреть мысленно все картины патологической анатомии мозга, которые могли бы указать на вирусный генез процесса. Это прежде всего происхождение кариоцитолиза нейронов и переоценка спонгиозной энцефалопатии, которая считается верным признаком вирусного заболевания мозга. Как стало теперь ясным, привлечение электронной микроскопии к исследованию цитопатологии мозга умерших людей (в отличие от зараженных животных) является лишь пробным шаром вирусологического исследования. Даже иммуноморфологическое изучение не сможет разрешить проблемы эндогенных, наследуемых, неканонических вирусов (К. Гайдушек, 1989), как первой части тандема Л. А. Зильбера. Необходима теория и методика молекулярной вирусологии и генетики, чтобы понятие вирусогенетическое заболевание обрело смысл. Теоретическое переосмысление нами предпринято, а привлечение генной инженерии - предстоит. Иной путь пока не просматривается: обнаружить геном - невирулентного вируса можно лишь исходя из современных представлений об особенностях их пограничной жизнедеятельности.

Геном определяет обмен веществ и в клетке, и в ткани, и в органе, и в системах организма, но не в безвоздушном пространстве молекулярного микроокружения. ДНК находят в костях и через 80 лет после смерти, и даже у ископаемых динозавров. Однако, восстановить жизнедеятельность молекул ДНК возможно только в окружении белков (ферментов). Отсюда важность глубокого замечания В. П. Эфроимсона (1978) об ограниченном поле действия гена, высказанном им в книге по генетике шизофрении. Наследство требующее глубокого анализа. Попытка воссоединить психовирусологию и генетику принадлежит английскому психиатру Т. Кроу (1987). Речь идет о гипотезе ретровирустранспозоне при шизофрении. Однако эта система обнаружена у насекомых, и растений. Такое многообразное распространение вряд ли значимо этиологически. Не пытаясь разрешить проблему этиологии в ее узком медицинском аспекте, мы строим свои подходы на более широкой основе.

Ныне основная масса фактов в области психовирусологии принадлежит иммунологам: выявление тех или иных вирусных АГ и AT в крови, ликворе и значительно реже в ткани мозга. Однако иммуногенетические исследования пока отсутствуют (В. П. Эфроимсон, 1971). За время своей жизни в науке автор по меньшей мере дважды счастливо избежал модных течений в исследованиях мозга. В начале 60-х гг. это было повальное увлечение ретикулярной формацией (наиболее ретивые прозелиты пытались даже видеть в ней «ложе интеллекта»). Для нас всегда это новая кора, где располагается «колыбель» и разума и безумия, - тривиально? Для модников ретикулярная формация - исток любой патологии.

В 70-е гг. слово в слово повторилась мода с лимбической корой, которая господствует в науке уже более 20 лет. Часто законодателем научной моды является Бетезда (как Париж для одежды). Так в «кладбищенской» теме гистопатологии шизофрении «высоты» захватила дезинтеграция нейронов гиппокампа, но ведь это воистину тривиально для старой коры. Тогда на подмогу приходит лукавая цифирь: доказать то, что и так очевидно. Квантификаторы считают, что им уже думать не надо, - компьютер нарисует кривую и точка, размышлять не требуется (так, однажды, на суде, ссылаясь на КТ-данные, некая психиатресса высказалась: «Так ведь машина показала, что больной был слабоумным», - речь шла о наследстве).

В науке дело диктует методика, что и рождает последователей, научную моду. Убежден, что молекулярная психогенетика и психовирусология - это всерьез и надолго, потому что наука вышла на магистральный путь молекулярно-генетической патологии. Тут решение всех и всяческих загадок болезни и клеток, и организма, и его симбионтов. Можно не сомневаться, что это станет модой, когда методики станут более доступными. К сожалению, вряд ли это по силам «кустарям-одиночкам без мотора», - наступило время групп исследователей. В качестве тупикового пути нужно обратить внимание на бесчисленные приставки «эргический» (дофаминэргический, пептид-Э, адрен-Э, серотонин-Э, холин-Э, ГАМК-Э, глютамат-Э, моноамин-Э, АХ-Э, ВР-Э и т. д. и т. п.). Важно помнить, что геном дислоцирован в хромосомах, а они в ядре клетки, которое, как считают некоторые, - вращается, (например, В. Я. Бродский, 1965). Видимо это нужно для интенсификации метаболизма, как и деспирализация хромосом в интерфазном ядре нейрона. Отсюда и задача нейроморфологии: визуализировать то, что сегодня кажется непостижимым. Например охарактеризовать гетерохроматин ядра нейрона. Задача для электронной кариологии и цитохимии. Стереотипно повторять, что мозг недоступен генетикам - это штамп, - надо обратиться к переживающему мертвому мозгу. Только для этого надо поставить вскрытие на уровень эксперимента.

Данная работа стала возможной благодаря творческой атмосфере коллектива Института психиатрии РАМН, собранного проникновенным опытом знания людей А. В. Снежневским. Дух его школы поддерживается его преемниками и учениками, что и заставило искать ту крупицу истины, которая пока безмолвна. Автор выражает свою глубокую благодарность научному редактору и консультанту, автору книг, по которым получены основы понимания медленных инфекций нервной системы - академику РАЕН, профессору В. А. Зуеву. Благодарен также Московскому обществу патологоанатомов за апробацию различных этапов работы. Представляемая работа была обсуждена в Институте биологии гена РАН, в лаборатории нейрогенетики члена-корреспондента РАН, профессора Л. И. Корочкина.

Надеюсь, как говорил М. Вебер (1990), что разнородные специалисты не обнаружат в исследовании никаких принципиальных, фактических неправильностей. Несмотря на все связанные с этим сомнения, автор вынужден привлекать материал, выходящий за рамки его непосредственной специальности. И все же в океане информации возможны и упущения, - буду рад любым уточнениям.

Свою многолетнюю работу адресую прежде всего моим коллегам (и оппонентам) психиатрам потому, что как показывает история биологической психиатрии, главные достижения в ней принадлежат клиницистам. Ныне многообразие и сложность молекулярно-биологического исследования одним энтузиазмом решить невозможно, - нужны группы разных специалистов. Существуют данные, что около полумиллиарда жителей Земли страдает психическими заболеваниями. Их судьбой более всего интересуются именно психиатры, порой даже больше, чем родные. Приведу пример из личного опыта. Так, когда танковая орда Гудериана рвалась по Старо-Воронежскому шоссе к Сталиногорску (ныне Новомосковск), она прошла мимо Тульской психбольницы (Петелино). Тогда в ее корпусах были открыты двери и сознательные больные разбежались. Остались беспомощные. Их кормили мороженой картошкой и свеклой с полей те, кто годами их объедал и обирал - младший персонал. Единственный оставшийся народный врач Богуслав Фаддеевич (Тадеушевич) Бернгардт пытался лечить оставшихся подручными средствами (заслужить признательность душевнобольных психиатру значительно труднее, чем хирургам).

Но не лукава ли эта цифра в полмиллиарда, если 86 % больных шизофренией относятся к т. н. внебольничной, т. е. никогда в психбольницах не лечившихся (В. С. Ястребов, 1988). Тут именно клиника остается ведущим звеном любой поисковой работы. Что же касается других категорий читателей, не профессиональных психиатров, то скажем, что даже презренная с лысенковских времен мушка дрозофила не свободна от вирусов. Так что поле для аналогий в животном мире - безбрежно.

Введение

Трехтомник двух ученых-генетиков Калифорнийского университета Ф. Айала и Д. Кайгер, «Современная генетика», М., 1987) начинается с… вирусов. И это не случайно: «все в биологии обретает смысл лишь в свете эволюционного учения» (Ф. Добржанский, 1937, цит. по Р. Л. Берг, «Генетика и эволюция», Новосибирск, 1993). Из этого следует, что жизнь нуклеиновых кислот состоялась лишь тогда, когда они структурировались с белками (ферментами), образовав про-, суб-, а затем и современные вирусы, точнее вирионы, обладающие липопротеидной мембраной мельчайшие частицы с минимальным геном, которые можно считать живыми, только при репликации (добавим, и репродукции) резюмируют упомянутые авторы.

клетки». Другое дело о путях их жизнедеятельности, изменчивости, мутабильности и превращения из репрессированных и интегрированных в геном вирусов - в свободные вирионы и даже ядерные или цитоплазматические сложные включения, скопления вирионов, с изменением формы и адаптации в этом симбиозе, к нарушению сбалансированности (тератогенез, воспаление, онкогенез и т. п.) т. е. нарушения сосуществования. Не менее сложны внутриорганные взаимоотношения вирусов в органах, открытых для вирулентных вирионов (ЖКТ, дыхательные пути и т. д.) откуда они могут попасть в забарьерные органы (мозг, герминативные органы). Не все в распространении вирусов поддается визуализации, чаще это косвенные данные иммунологии.

На экране позитронно-эмиссионного томографа (ПЭТ) сегодня можно видеть как в живом мозге распределяется радиоактивная метка (к примеру, введенная в вену меченная по углероду-14 глюкоза. И это не предел, визуализация проникла в клинику (тут уместно вспомнить, как генерал-философ считал, что «локальная наглядность годна лишь для примитивных задач» (В. П. Петленко, 1982). Каково ему ныне, когда можно наблюдать распространение глюкозы в мозгу у галлюцинирующего больного или слабоумного. Всего-то в 1960 г. отец советской гистохимии А. Л. Шабадаш публично, в институте Мозга, обижался, когда ему показывали гликоген в коре головного мозга крыс и обезьяны, поскольку он - основоположник, этого не достиг. Сейчас НТР ушла вперед мысли и требует на помощь компьютер. Так, *КТ лейкоараиозис стал прообразом спонгиоза, который столь значим в вирусной цитопатологии мозга.

Но «сначала было слово», если не в эволюции природы, то в науке уж непременно. Воистину так. Идея об атомной энергии родилась из удивительно простой для непосвященных математической формулы. Можно надеяться, что так и с понятием психоген (рискую ввести неологизм, т. к. новое понятие можно выразить лишь в новых словах (СЛ. Франк, 1939). Так было и с онкогеном. Вот только психиатрам неологизм - сигнал раздвоения личности.

Кто-то блистательный сказал: вирус - это ген на свободе. Свободной называется такая вещь, которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только самим собой (Б. Спиноза, Этика. М., 1957, с.362). Это и есть характеристика живого, а вирус не всегда обладает качествами свободы. И даже вирион, который без убежища в клетке совсем неживой. А молекулярные биологи вообще считают, что на уровне молекул беспредметно пытаться ощутить живое (М. Ичас, 1971). Пожалуй в вирусологии это не так. Там надо размножить вирус, заразить культуру или животное, а потом и увидеть ультраструктуру. Смущает только, что в онкологии уже выделено более 250 «персональных» вирусов. Ничего подобного в психовирусологии нет. Предлагаются на роль значимых в этиологии вирусы: гриппа, герпеса, кори, цитомегаловирус и даже вирус клещевого энцефалита, ну и, конечно, многоликие ретро-вирусы. Предметом данной книги является сопоставление наиболее примитивного генома вируса и его место в самом сложном геноме человека и его нейронах.

Есть книги-сводки, подводящие итоги Гималаям накопленных знаний. Они обобщают. Но добиться охвата достижений в науке гораздо труднее, если факты немногочисленны, разрозненны, фрагментарны, единичны и разбросаны по разным ямкам, которые роют в зыбучем песке узкие специалисты. Тогда надо искать лишь намечаемые тенденции развития науки. Предвидеть несравненно труднее и нет гарантий в безошибочности выводов. Тем не менее такая разновидность монографии, скажем футурологической, необходима потому, что намечает пути поиска направления исследований, проверяющих высказанные гипотезы. Последнее опережает факты, но без них и развитие будет слепым, как вера. Более того, оно невозможно, если не наметить цели, которые сегодня могут показаться непостижимыми. Гипотезы движут прогрессом науки. С другой стороны наука обычно намечает лишь методически достижимые цели.

В связи со сказанным сделаем методологическое отступление. Источник мышления - это длительное состояние активной неуверенности (К. Прибрам, 1980), преодоление опасений ошибки. «Знать, чтобы предвидеть, и предвидеть, чтобы мочь» (фр. поговорка). Этим предполагается открыть рассуждение о предлагаемой гипотезе. В клинической среде отношение к гипотезе ничуть не лучше, чем к теориям, что-то малозначащее для лечебной практики, где господствует черный ящик. Так что придется для защиты теоретического мышления привлечь «прислужницу наук» - философию (Л. Шестов, 1991), и ее главное достижение - гносеологию. Указанный философ, отторгнутый от отечественной почвы, утверждает, что доказательства по аналогии – самые бедные и неубедительные, и даже вовсе не доказательства («Апофеоз беспочвенности», 1991, с.35). Этот мыслитель любил будоражить мысль (С. Носов, «Русская мысль», 1992). Будучи несогласным с такой оценкой роли аналогии в истории биологии, попытаемся именно в аналогиях, порой на поверку являющихся гомологиями поискать то, что взбудоражит мысль даже самых больших скептиков и пессимистов в среде психиатров, если они оторвутся от своих повседневных дел.

Онкологов занимает рак, вирусологов - СПИД, а патологоанатомов должно волновать все, что попадает на секционный стол. Должно, но не всегда узкие специалисты порой даже череп не вскрывают, а мы - кишечник. Но это ремарка. Суть же в том, что давно пора в теоретическую медицину полноправно внести «систему логических рассуждений и даже фантазий, но аргументированных, что позволит прийти к теоретическому моделированию» (Ж.А.Медведев, «Молек. генетич. мет. Развития», М., 1968, сс.246, 248, 256). А до него И. И. Мечников писал: очень хорошо знаю, что многие из моих аргументов гипотетичны, но т. к. положительные данные получают с помощью гипотез, то у меня нет никаких сомнений в целесообразности их опубликований (цит. по Шт. Николау, «Очерк о природе человека», М., 1965, с.49). И еще в 1947 г. будущий лауреат нобелевской премии констатировал, что при попытке выяснить родство вирусов поневоле приходится прибегать к чисто теоретическим рассуждениям (Ф. Бернет, «Вирус как организм», С.49). Ригористы скажут: так ведь это было полвека тому назад. К сожалению, в отношении эндогенных вирусов это отражает состояние психовирусологии на конец XX века, слова эти вполне актуальны и сейчас.

Начнем, конечно же, с Аристотеля: гипотеза - форма недостоверного или вероятного знания. Гипотеза - основание, научное предположение, истинное значение которой становится определенным, когда она опирается на богатое теоретическое обобщение (Словарь иностранных слов, 1987; Философский энциклопедический словарь, 1983; Анри Пуанкаре, «Гипотеза и наука», М., 1903, с. 161). Последний пишет: гипотеза не только необходима, но и законна на пути к истине. Так писал еще один кандидат в нобелевские лауреаты. В своем научном ригоризме мои внутренние оппоненты попрекают меня в умозрительности. Как же иначе обобщить и новое, и старое, если не умом? Почему в биологии после Ч. Дарвина так презирают теорию? А уж в медицине и вовсе сплошное пиршество «фактологии», которую буквально уничтожал крупнейший теоретик медицины И. В. Давыдовский (1887-1968) мой учитель, которому я обязан выбором профессии.

Доктор Живаго говорил круче: фактов нет, пока человек не внес в них что-то свое, т. е. неинтерпретированное - лишено смысла. Особенно этим грешит морфология: есть картинка, а далее судите сами (такое приходилось слышать и от действительных членов АМН). Факты и числа составляют только начало настоящих исследований, - главное открыть их смысл (C. W. Mills, The Power Elite, 1957, p. 475). Однако необходимо признать и то, что «истина возникает из фактов (лат. - сделанное), но она и опережает факты» (Джемс, цит. по К. Прибраму). Но мой первый ученик в области гистопатологии мозга Г. В. Ковалевский является яростным защитником пути и трудностей поиска фактов, что по его мнению, значительно труднее, чем обобщать. Повторюсь: надо знать, что искать, хотя история науки знает и обратное - его величество случай…

К большому сожалению, современные психиатры стали только клиницистами, явно уйдя (и боясь…) усложнившейся теории биологии. Это дает себя знать отрицательно, поскольку традиционно теорию психиатрии всегда в былые годы творили (вне запертых кабинетов, - в лабораториях) те самые, кто лечил душевнобольных. Их побуждало к этому непостижимое (СЛ. Франк, 1939) в науке о мозге человека. Теперь не таблетки им предоставляют фармакологи, а теории молекулярной биологии и патологии мало востребуются. что до биологической психиатрии, которую мало знают в медицинской науке, то она выделилась в последние десятилетия, и творят ее уже даже не врачи, которые идут в кильватере моды, которая является «творчеством человеческой посредственности» (Fred Plum). Это он сказал, что шизофрения и ее гистопатология являются кладбищем идей. Оправдать моду можно только трудностями разработки методики, как например гетерохроматина интерфазного ядра нейрона, а не политенной хромосомы слюнных желез насекомых. Легче применить информацию по мембранологии. Еще проще заняться иммунологией - его величеством лимфоцитом. Оказалось, что иммунокомпетентная клетка в мозге человека - редкость (А. И. Ойфа, 1983), а в крысином - и вовсе отсутствует.

Теперь по поводу умозрительности, которая некорректно определяется с английского - спекулятивно (Speculor - наблюдаю, созерцаю, а вовсе не… торгую). Умозрение - свободное творческое конструирование без чего невозможна мыслительная деятельность (А. С. Майданов, 1993). Еще убийственней для не принимающих сказано об умозрении у В. Даля «заключение, догадка ума, мыслительный вывод… теория». Вот только нет гарантий, что не ошибешься. Так развитие науки опровергает сейчас даже некоторые положения теории относительности. А как же иначе, «все течет, все развивается».

^ Наследовать достоин только тот, Кто может к жизни приложить наследство, Но жалок тот, кто копит мертвый хлам, Что миг рождает, то на пользу нам.

Гёте, «Фауст» перевод Пастернака

Своим критикам скажу так, - отрицать всегда легче, чем утверждать. В науке опровергающий должен предложить свою трактовку (Л. Я. Бляхер, 1946). Те, кто перебивается воспроизведением чужих методик, обычно не приемлют и новых воззрений. Поэтому необходимо кратко очертить два положения. Если клетку называют надежным убежищем для персистенции вирусов, то эту роль выполняет мозг во много раз более обоснованно, чем незабарьерные органы. Второе - это роль мутаций в мозговой патологии. Утверждение о крайней редкости мутаций пришло к нам из биологии более примитивных живых существ, чем млекопитающие. Вслед за В. П. Эфроимсоном следует принять, что процесс мутагенеза непрерывен, но репарируемый (ниже).

Завершая введение, хотелось бы общей характеристикой использованной литературы и информации. Видные психиатры считают, что использование научно-популярной литературы есть проявление, не больше, ни меньше, как паранойи, что в этом случае сказать об авторах этих изданий, зачастую ученых с мировым именами. Представляется, что именно популярное изложение позволяет уйти от штампов научной моды. Специально для тех, кто не испугался психиатрического табу привожу книги, которые помогут начинающим в их желании пополнить свое вирусологическое образование. Академик В. М. Жданов, «Тайны третьего царства», М., 1975; чешский тандем вирусолог В. Майер и журналист М. Кенда, «Невидимый мир вирусов», М., 1981; академик РАЕН В. А. Зуев с удивительной книгой «Третий лик», М., 1985, где автор специально касается вопроса персистенции вирусов в мозге; русский тандем Д. Голубев и В. Солоухин, «Размышления и споры о вирусах», М., 1989, где разгорается дискуссия: живое-неживое; А. В. Чаклин, «Проблема века», М., 1990; А. С. Шевелев, «СПИД - загадка века», М., 1991; Блистательный научно-популярный журнал, издаваемый у нас С. П. Капицей «В мире науки» (американский журнал, в 1989, № 12 полностью посвящен проблеме СПИДа). Прибавим сюда книгу Ф. Бернета «Вирус как организм», М., 1947 и «Двойную спираль» Дж. Д. Уотсона. Более того сам А. Эйнштейн не чурался популярно изложить свою теорию (правда, понять это без математического образования - трудно).

К большому сожалению психиатры крайне редко «опускаются» до популяризации своей науки. Это сделал биофизик Р. Р. Лидеман, который увлекательно написала книгу «За гранью психического здоровья», М., 1992. Биологические основы психиатрии блестяще отражены у Ф. Блума и др. «Мозг, разум и поведение», М., 1990 (чего стоит красочная родословная 8 поколений жителей шведской деревни с черными генотипами больных шизофренией). Это отступление необходимо для моих ироничных коллег, которые кроме своего шестка уже все остальное относят к недостойному внимания. А напрасно, надо слушать и радиопередачи с новейшими достижениями, и открыть доступ к Медлайну, ныне и к Интернету. Покойный академик М. Е. Вартанян не брезгал и американскими медицинскими газетами.

Внук М.А.Морозова - П. В. Морозов, будучи экспертом ВОЗ, сумел собрать ученых разных стран имеющих малейшее касательство к проблеме психовирусологии и издал их труды (правда там господствовали иммунологи). Основная текущая информация вкраплена в научной периодике достаточно редко. Слышал, что сотрудники центра в Бетезде отлично информированы о работах смежных лабораторий и институтов. У нас такой обмен сведениями затруднен.

Итак, главной своей целью считаю необходимость привлечь внимание к проблеме, которая пока имеет лишь теоретическое значение, хотя нужно еще подумать излишня ли теория для господствующей ныне психофармакологии, властительницы практики лечения душевных болезней.

Субъективная история гипотезы

В науке очень редко случается «окончательное решение вопроса» (в отличие от параноиков-политиканов). Даже двуспиральная модель ДНК сегодня самими авторами подвергается сомнениям, а продолжатели спирализуют ее до невероятности. И в ней нужно найти место для интегрированного в геном хозяина небольшого генома уже несвободного эндогенного вируса. Местоположение вируса в клетке пока можно представить лишь вероятностно. А морфолог привык видеть.

Два напутствия определили профессию автора: повседневный анализ смерти «величайшего из естественных зол», словами А. Шопенгауэра, жизнь которого не была примером красоты и гармонии психического здоровья (Ч. Ломброзо, С. - Петербург, 1892). Слова И. В. Давыдовского: - патологоанатом в принципе научный работник. Второе озвучено в июле 1951 г. учеником В. М. Бехтерева, виднейшим прозектором-психиатром, профессором П. Е. Снесаревым (после русско-японской войны стажировался в Мюнхене у Алоиса Альцхаймера; там он обнаружил специфическую патологию нейрофибриллей при пресенильной деменции и был отстранен от открытия шефом, обессмертившим этим плагиатом свое имя (со слов А. В. Снежневского). Павел Евгеньевич сказал молодому врачу: - Идите своим путем. Слова банальные, но были поняты лишь через десятилетия подражания и проверки наследства учителя.

В последние годы эксперты ВОЗ осчастливили нас статистически значимым термином - «непосредственная причина смерти». Более честные предки твердо знали, что в конце концов всегда останавливается сердце и наступает смерть. Теперь появилась клиническая и биологическая смерть. Успехи реаниматологии подарили нам и смерть мозга, которую встретили в штыки (особенно судмедэксперты). Все же перед патологоанатомом всегда стоит вопрос: что привело к остановке сердца, несмотря на порой героические усилия клиницистов? Этот вопрос особенно значим после вскрытия, где нет ни пневмонии, ни рака, ни инфаркта, ни инсульта. Зачастую именно так случается в психиатрии. Тогда выступает палочка выручалочка - токсикоз, причем очень часто без указания адреса (например, печеночный, почечный, но только не мозговой). Обычно считается, что мозг не может отравлять, но всегда является мишенью для соматического воздействия. Отец отечественной психиатрии С. С. Корсаков в своих лекциях говорил студентам о яде, т. е. вирусе, который должен быть раскрыт в ближайшем будущем. О токсических свойствах крови больных шизофренией показано на бесконечном числе биологических объектов от проростков гороха, до куриного эмбриона. Но все это осложнилось тем, что до 60-х годов XX века большинство больных шизофренией страдало смертельным туберкулезом. А после этого токсический фактор в крови больных шизофренией был повторно обнаружен.

Итак, наследием учителя осталась характеристика шизофренической энцефалопатии - токсико-аноксическая, смягченная преемниками - токсико-гипоксическая. Представляется, что можно избегнуть этого пояснения, поскольку гипоксия всегда сопровождает смерть, даже при острейшей, внезапной. Можно сказать короче - токсическая энцефалопатия, обычно хроническая, но изредка и острая при гипертоксической (смертельной) шизофрении, оторой будет посвящена особая глава. Проблема заключается в том - не является ли последняя энцефалитом?

Что было известно студенту-медику о вирусах. Д. И. Ивановский уехал в Крым на эпидемию табачной мозаики. Он пропустил сок листьев через фарфоровый фильтр. Фильтрат оказался заразным для неповрежденных листьев. Так был открыт фильтрующийся вирус. Потом нас учили о вирусных, заразных болезнях. И положение - вирусная инфекция - стало основополагающим. Но самое удивительное, что и студенты 90-х гг., выпускники медицинских институтов знают о вирусах ненамного больше. Зачем же тогда вышел учебник А. Г. Букринской (1986), если о нем не знают те, кому он предназначался?

Мой «дух научного беспокойства» (Н. Н. Бурденко, цит. по И. В. Давыдовскому, 1956) бился над природой шизофренической энцефалопатии. Казалось главным, что это не энцефалит. Более того, если встречался ревматический энцефалит или еще реже воспалительный процесс в мозге, неясного генеза, то шизофренная симптоматика подвергалась сомнению и снимался. Психиатры не возражали: а почему больной шизофренией не может болеть ревматизмом? А потому, что это истинное аутоиммунное заболевание (еще отчетливее это видно при СКВ) и столь характерная для шизофрении иммунодефицитарность, и ареактивность ткани мозга несопоставимы. Редчайшие острые, серозные энцефалиты у кондовых больных шизофренией озадачивали больше.

В сентябрьской книжке журнала им. С. С. Корсакова за 1954 г. были опубликованы материалы сессии посвященной 100-летию ученого чьим именем назван журнал. Главной сенсацией там были работы отца и сына Морозовых М. А. и В. М. В слепом опыте маститый ученый бактериолог, академик АМН Михаил Акимович в ликворе больных шизофренией обнаружил вирусоподобные частицы в темном поле зрения оптического микроскопа (фото на вклейке). Как рассказал мне его внук ученый понимал, что его не поймут современники. Мне пришлось наблюдать как это было встречено сотрудниками колониальной (земской) больницы под Тулой (д. Петелино). Без всяких указаний персонал, который всю жизнь жил и работал бок о бок с психическими больными, растивший там своих детей (порой даже няню бравший из больных), которые пополняли ряды персонала, - надели марлевые повязки, причем, и врачи. В частности и санитар морга, бывший Орловский колхозник. Я не надел маску не потому, что бравировал, а потому, что свято был привержен заветам моего профессора И. В. Давыдовского, высказанным на лекциях: - если бы рак был вирусным заболеванием, первыми заразились патологоанатомы и хирурги. Вот уровень знаний по вирусологии на 1946/47 учебный год в столичном мединституте (2-ой МГМИ). И Л. А. Зильбера тогда понять не смогли. История повторяется: прозелит патана-томии, гистолог средних лет задал мне вопрос: - А заразиться от трупа нельзя?

Но забыть данные этого открытия семьи Морозовых я тоже не мог и постоянно откладывал вирусологию на потом.

В 1995 г. попалась статья психиатра-эпидемиолога разработавшего вопрос о контагиозности шизофрении, как воздушно-капельной инфекции (Э. Ф. Казанец, 1991). Автор работал с жильцами одного подъезда, где проживал больной. Он получил, разумеется, подтверждение своим предположениям: количество больных устрашающе возрастало в… подъезде. Вот только жителей и их детей в загородной психбольнице он почему-то позабыл. Вне поля зрения автора остались и психиатры, у которых постоянное речевое общение с больными. Не придал он значения и патанатомам, стремящимся к вскрытию через 1-2 часа после смерти.

С 1960 года я много лет работал с медицинской переводчицей из ГНЦМБ. 40 лет (кроме 8 лет ГУЛАГа) работала она помогая остепеняться будущим академикам. Она владела 6-ю европейскими языками. В отличие от ее сотоварищей она не изгоняла из памяти то, что прочитывала (да и мудрено было забыть, когда она 13 раз прочла отца современной психиатрии Э. Крепелина). Это была хорошо

известная у читателей медицинской библиотеки Сильвия Валентиновна (Соломоновна) Турицына (Перельман). Она знала о медицине больше любого «узкого» специалиста. Как-то она сказала мне: - А Вам надо заняться вирусологией, именно Вам. Сказано это было с глубокой убежденностью и скепсис - «вирус-инфекция» был поколеблен, а потом и побежден. На исходе 8-го десятка С. В. Турицына подарила мне ее любимый журнал «Природа» со статьей В. И. Агола об эндогенных вирусах. А потом и книги В. А. Зуева о медленных инфекциях, которые открыли новые горизонты вирусологии. В мировой литературе по интересующему вопросу преобладали иммунологические работы.

Самообразование зацепилось, конечно, за вирусные включения, о которых всякий нейроморфолог знает не понаслышке. Вот основа, на которой возникло желание поискать вирусные включения при смертельной шизофрении ультраструктурно. Забегая вперед скажу, что отыскались они с большим трудом (ниже). Если тебе не удалась мысль, - тебе не удалось ничего (М. К. Мамардашвили, 1991). Он же - мысль вырастает из удивления. Мое удивление основывается на удивительном разнообразии строения оболочек вирионов. Особенно «антенн» аденовирусов. А теперь и «атомным» строением оболочки вируса гвоздики, полученного в трех лабораториях Англии, Германии и нашего Института кристаллографии (Б. К. Вайнштейн и др., 1993).

Мое (победное) поколение студентов-медиков, к счастью, еще успело получить основы классической генетики (генная прививка) у профессора Л. Я. Бляхера. Он значительную часть курса общей биологии посвятил генетике, как и в стабильном учебнике, который вскоре был запрещен. А на семинарских занятиях мы еще решали задачи наследуемости цвета глаз и волос и т. п. о доминантности и рецессивности. Это был 1945/46 учебный год. Вскоре нагрянула лысенковщина и хромосома стала первым врагом народа победителя, державы культа личности социализма, самого диамата, а нуклеиновые кислоты уже не энгельсовский белок. Генетика стала порывом всех основ. Сами же генетики стали в лучшем случае обитателями психушек. С одним таким я прогуливался в вековом барском липовом парке и слушал лекции доцента МГУ. Но как только речь заходила о ТДЛ, он терял самообладание, обрушивая на корифея-мичуринца всю мощь своего интеллекта и знаний. Его пропустили в Москву, но у него осталось сомнение - не болен ли он душевно, что заставило его, как говорят в Туле «поджениться» на медсестре, правда непотребной, но преданной своей роли «психдиспансера».

На старших курсах будущие «врачи-убийцы» уже боялись сказать, что заболевание наследуется (академик невропатолог А. М. Гринштейн). В историях болезни навечно утвердилась формула «наследственно не отягощена». Должен с прискорбием констатировать, что когда в 60-е годы генетику «обратно» разрешили, то стало невозможным слушать тех, кто еще вчера нес обратное. Много сделала «Двойная спираль», но слушать «философов»-пустобрехов о роли ДНК было невыносимо. Фактом стало, что даже явные достижения клинической генетики в психиатрии долго воспринимались как дань моде, а не как основополагающие принципы медицинской теории. Так уж получилось, что молекулярной генетикой пришлось заняться в последнюю очередь, уже после молекулярной вирусологии. Оказалось, что это было объективно логично. Несмотря на растерянность перед элитой генетиков пришлось установить, что некоторые из них к вирусологии относятся презрительно, как, впрочем и ко всей медицине, свысока. Что же касается патологической анатомии, то они позволяют себе иметь представления на уровне студенческих, особенно университетского курса. Не намного ушел и биофак медицинского института. Генетикам это сходит с рук, а от нас требуется знание молекулярной биологии «на ты» (нобелевская лекция П. Берга, 1981). Этого достигнуть не удалось. Только с подачи Л. А. Зильбера пришлось понять, что вирусогенетическое заболевание это не только и не столько рак, а важный принцип.

Уже упоминалось отношение И. В. Давыдовского к вирусной природе рака (1947). А вот как провидчески он писал в 1969 г. «Наследственные заболевания в далеком прошлом имели какой-то внешний фактор, создавший то или иное предрасположение, в дальнейшем закрепившийся в потомстве» (Общая патология, с.22). За эту фразу ему можно простить антизильбирианский выпад на студенческой лекции.

Совсем недавно, увидев мегакариоциты в гигантской селезенке при болезни Верльгофа, тут же вспомнилось указание Сальвадора Давидовича Лурия, что образование гигантских, многоядерных клеток как раз характерно для вирусной цитопатологии. Это высказывание нобелевского лауреата. И в селезенке это редкость, а уж в мозге и вовсе раритет. Например, у участка некроза при герпетическом энцефалите встретилась такая многоядерная клетка неясного происхождения. Приводим панораму многоядерных нейронов в подкорковой области мозга у олигофренов, которые были обнаружены доктором П. Б. Казаковой, представителем школы П. Е. Снесарева (см. монтаж).

В трудах И. В. Давыдовского нацело отсутствует понятие мутация, основополагающая для генетики. В стабильных учебниках оно лишь «мигрирует»: то появляется, то исчезает. Вспоминают о мутации тогда, когда речь идет об уродствах развития. Но и с энциклопедией мутабильности Ш. Ауэрбах (1978) знакомятся лишь единицы, и то не генетики (формуляр библиотеки НЦПЗ). Вот яркий пример теоретической разобщенности в медицине. Недаром И. В. Давыдовский часто сетовал об упразднении в СССР университетского образования для медиков, замененное на «кузницу кадров» узких специалистов практиков, лекарей, а не докторов медицины, как А. П. Чехов, или епископ Лука, В. Ф. Войно-Ясинецкий.

В 1968 г. Ж. А. Медведев констатировал, что максимальное число генов самых сложных вирусов не превышает 100, и это при таком многообразии фенотипов. Причем, главным являются не одежды вирионов, а взаимоотношения вируса и генома хозяина в той клеточной крепости, которая служит обиталищем вирусного генома в заточении ядра, а не на свободе клетки.

Здесь изложена скорбная история созревания врача после открытия М. А. Морозова, занявшее более 30 лет самообразования. Надеюсь это небесполезно для читателей. Прежде чем перейти к традиционному изложению «истории вопроса», необходимо привести пессимистическую ремарку F. Fennor (1979): пока еще наши суждения таковы, в которые нам хотелось бы верить, но которые мы не можем доказать. Свое отношение к вере в науке автор выразил в эпиграфах и тексте книги.

Для объяснения высокой частоты психических болезней в популяциях была выдвинута эволюционно-генетическая гипотеза. Согласно этой гипотезе психические болезни представляют собой животное наследие человека, а их высокая распространенность объясняется тем, что гены, их формирующие, в невысоких дозах, по-видимому, полезны и благодаря этому сохраняются в популяции.

Если по каким-то причинам резко снижается порог реагирования, то реакции могут возникать не только в ответ на специфические раздражители, но и на нейтральные. В таких случаях они становятся неадекватными ситуации и приводят к аномалиям поведения.

Психические болезни человека эволюционно произошли от защитных реакций животных: эпилепсия от эпилептиформной реакции, аффективные психозы от аффективной реакции, шизофрения от кататонической реакции. Из-за того, что у человека резко снизился порог реагирования, эти реакции утратили свою адаптивную роль и стали патогенными.

Психоз рассматривают как плату за сохранение в популяции определенных генов, которые в других комбинациях дают их носителям какие-то биологические преимущества. Например, получена информация о том, что у больных шизофренией женщин высок процент музыкально и художественно одаренных детей.

Известно, немало примеров того, что индивиды, одаренные специальными творческими способностями, не только сами имеют психические отклонения, но также и повышенный процент родственников с психическими аномалиями.

Генетическая природа таких тяжелых психических заболеваний, как шизофрения, биполярный психоз, аутизм, уже не вызывает сомнений ни у психиатров, ни у самих исследователей, работающих в области биологической психиатрии. За последние годы ученые собрали большой и убедительный материал на базе исследования семей, в которых неоднократно встречаются случаи заболевания. Были исследованы пары монозиготных (однояйцовых) и дизиготных (двуяйцовых) близнецов. Работы специалистов показали, что вклад генетических факторов в развитие заболевания достаточно высок (60-80%) и явно превышает вклад средовых факторов. Частота возникновения аутизма и заболеваний аутистического спектра в популяции составляет 0,3-0,6%, а уровень заболеваемости у братьев и сестер больных детей значительно выше (2-8%). Приведу еще цифры: конкордантность развития заболевания у близнецов составляет в случае заболеваний аутистического спектра (синдром Аспергера, дезинтегративные расстройства, синдром Ретта) 90% у монозиготных близнецов и 0-10% у дизиготных пар. Риск заболевания биполярным расстройством в популяции равен 0,3-1,5%, а среди родственников больных он гораздо выше -более 20%. Шизофрения может возникнуть в 0,6-2% случаев у людей, не имеющих наследственной отягощенности по психическим заболеваниям. У родственников первой степени родства величина такого риска возрастает уже до 9-13%. Самый высокий риск шизофрении мы отмечаем у индивида из близнецовой пары, в которой один из близнецов уже имеет это заболевание (28-48% по разным данным), и у ребенка, родившегося от двух пораженных родителей (36-46%). .