Пушистый иисус мемы. Неудачные реставрации произведений искусства

» в оригинальном виде (слева)
и после «реставрации» (справа)

Напишите отзыв о статье "Пушистый Иисус"

Примечания

Ссылки

• /lenta.ru

Отрывок, характеризующий Пушистый Иисус

«Aliment de poison d"une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.

В 2012 году в мире искусства произошел довольно курьезный скандал: все бросились перепощивать новость об испанской пенсионерке Сесилии Хименес, "отреставрировавшей" фреску начала XX века.

Фреска под названием Ecce Homo («Се человек») была местной достопримечательностью маленького испанского городка Борха. Она действительно находилась в плачевном состоянии, но результат работы самопровозглашенного реставратора одновременно ужаснул и рассмешил общественность. Вместо лика Христа со стены храма теперь взирала, по выражению корреспондента BBC, «мартышка в плохо сидящей кофте». В интернете работа пенсионерки стала также известна, как «Пушистый Иисус».

По иронии судьбы, родственница автора фрески - художника Элиаса Гарсии Мартинеса - направила храму средства на восстановление его работы, но помощь запоздала: к тому моменту Хименес уже успела завершить начатое. Весть облетела все новостные каналы мира, а в интернете мгновенно приобрела статус мема, спровоцировав лавину карикатур.

Под шквалом осуждения прессы служители церкви кинулись оправдываться, огородили «место происшествия» и организовали комитет по восстановлению фрески.

Но тут дело приняло неожиданный оборот: в доселе безвестный городок с населением в 5 тысяч человек и царившей безработицей хлынули толпы туристов!

Доходы города выросли в разы, и церковь, не растерявшись, снова открыла доступ к фреске и начала брать с посетителей плату за вход. Сесилия Хименес, сначала просившая прощения за свой вандализм, тоже поменяла отношение к ситуации, наняла адвоката и стала требовать отчислений за труды.

"Се человек",
фреска Элиаса Гарсиа Мартинеса

В маленьком испанском городке Борха, расположенном около Сарагосы, с населением 5000 человек есть храм Милосердия, главной достопримечательностью которого была фреска «Ecce Homo» («Се человек»). Ее написал известный до сего времени лишь специалистам художник Элиас Гарсиа Мартинес. Родился он в 1858 году в муниципалитете Рекена, там же начал заниматься рисованием, потом учился живописи в Королевской академии изящных искусств Святого Карлоса, затем отправился в Барселону и после нее в Сарагосу. В Сарагосе художник женился, преподавал в Школе искусств портретную живопись. Умер в 1934 году. Его творчество оценено критиками не очень высоко.

Фреска находилась в плачевном состоянии – часть лика Христа стерлась, местами из-за влажности осыпалась краска. Прихожан сильно огорчало такое состояние картины.

В 2010 году 80-летняя пенсионерка Сесилия Хименес решила самостоятельно ее отреставрировать. По ее словам реставрацию разрешил настоятель. По словам же представителей церкви никто ничего не знал о художественной деятельности прихожанки. В это сложно поверить, учитывая, что «реставрация» продолжалась в течение двух лет и прервалась летом 2012 года, когда в церковь приехали специалисты, специально нанятые для восстановления фрески внучкой автора Тересой Мартинес за свой счет.

В прессе началась шумиха. Одни требуют по-настоящему отреставрировать картину, другие сравнивают Сесилию с Гойей, Мунком и Модильяни, считая, что нужно сохранить работу, как интереснейший образец примитивизма, третьи издеваются над результатом, называя его «Ecce Mono» («Се обезьянка»).

Моё мнение таково.

Во-первых, удивляет позиция церкви в этом вопросе – то они не замечают проводящуюся в течение двух лет реставрацию, то вдруг начинают брать деньги с туристов, чтобы вернуть фреску в исходное состояние. Конечно, множеству людей для самоутверждения просто необходимо заниматься общественно-полезной деятельностью. Сесилия Хименес прожила тяжелую жизнь, а это сильно приближает человека к религии. Она умеет рисовать, и пастор вполне мог бы разрешить ей работать над росписью храма. Но нельзя же поручать неспециалисту такую серьезную работу над памятником культуры, а потом еще и трусливо прятаться, не желая прямо сказать: «да, Сесилия действовала из лучших побуждений, и виноваты в сложившейся ситуации только мы».

И во-вторых, после шумихи в прессе многие узнали о существовании такого художника, как Элиас Гарсия Мартинес, которого, по-моему, абсолютно напрасно сочли посредственным. То, что можно разглядеть на оригинале полуразрушенной фрески, впечатляет и берет за душу. Сколько же еще открытий предстоит сделать совершенно случайно?

21 августа в испанском издании Heraldo появилась небольшая заметка, в которой речь шла о том, как ужасно жительница небольшого города Борха, 80-летняя пенсионерка, отреставрировала фреску "Ecce Homo" ("Се человек"), написанную художником Элиасом Гарсиа Мартинесом. К публикации прилагались фотографии фрески с изображением Иисуса Христа до и после реставрации. На обновленном варианте произведения Христа было не узнать - фреска стала напоминать детский рисунок, изображающий то ли обезьянку, то ли пушистую картофелину с глазами.

После публикации в Heraldo вокруг поступка Сесилии Хименес, решившей отреставрировать фреску, которая, по разным данным, датируется концом XIX - началом XX века, разразился настоящий скандал. Одни обрушились на старушку с жесточайшей критикой, другие же встали на защиту пожилой испанки, провозгласив ее новым Мунком и Модильяни в одном лице. Как бы то ни было, созданное Хименес изображение Иисуса Христа, кажется, уже заняло свою нишу в современном искусстве.

Сесилия Хименес рассказала журналистам, что начала работать над реставрацией фрески "Ecce Homo", расположенной на церковной колонне, несколько лет назад. По словам прихожанки церкви, ее расстраивало состояние произведения, которое портилось из-за влажности в помещении религиозного сооружения.

Пенсионерка, как она сама утверждает, обратилась к священнику, и тот якобы дал согласие на то, чтобы она провела реставрационные работы. "Конечно, все знали о том, что я делала. Когда люди приходили в церковь, они видели, что я рисую. Настоятель знал. Как я могла делать такие вещи без разрешения?", - цитируют Хименес СМИ. При этом представители церкви заявляют о том, что ничего не знали о художественном труде своей пожилой прихожанки.

Так или иначе, начатая в 2010 году реставрация завершилась летом 2012-го. Результаты работы Сесилии Хименес обнаружились пару недель назад, когда в церковь приехали специалисты, которые должны были оценить состояние фрески с изображением Христа для составления плана восстановительных работ. Реставрацию должны были проделать за счет средств внучки автора фрески Тересы Мартинес - именно она выделила деньги и направила их в церковь.

Прибыв в Борху, эксперты обнаружили вместо фрески нечто совсем иное - примитивное изображение некоего существа с покрытой мехом головой (как вариант - одетого в шерстяной капор), печально повернутой в сторону. С фрески на специалистов взирал, как написали сотрудники BBC News, "карандашный набросок с изображением очень волосатой обезьяны в мешковатой тунике". О первоначальном облике "Ecce Homo" напоминала лишь эта самая безразмерная туника - и до, и после реставрации она была свекольного цвета (кстати, как отметила Тереса Мартинес, туника вышла у Сесили Хименес не так ужасно, как все остальное). Церковь в Борхе пообещала, что пушистый Иисус исчезнет - фреску планируется отреставрировать вновь, уже силами профессионалов.

После разошедшейся в англоязычной прессе новости о проведении самой неудачной реставрации в истории искусства в Сети развернулась кампания по сохранению пушистого Иисуса (блогеры уже успели дать работе Хименес новое название - "Ecce Mono", что они перевели как "Се обезьянка"). Разумеется, творение пожилой испанки всего за несколько часов стало одним из самых популярных интернет-мемов - "фотожабы" на пушистого Иисуса можно найти, не особенно напрягаясь.

На сайте change.org появилась петиция в защиту отреставрированного Иисуса. Автора обновленной версии старинной фрески сравнивают с Гойей, Мунком и Модильяни, а в самой работе видят критику "креационистских теорий" Церкви. На момент написания этого текста за сохранение "Ecce Mono" высказались более десяти тысяч человек. Возможно, все они правы в своем стремлении признать пушистого Иисуса самостоятельным произведением искусства.

Гойя - не Гойя, но фреску авторства Сесилии Хименес вполне себе можно назвать интересным образцом примитивистской живописи (если абстрагироваться от существования оригинальной версии). Примитивизм как живописный стиль зарождался примерно тогда, когда Гарсиа Мартинес, следуя академическим традициям, расписывал стены небольшой церкви в Борхе; сейчас же работы крупнейших примитивистов, например Нико Пиросмани и Анри Руссо, висят в музеях и стоят огромных денег. Нечего уж говорить про авангардистов, экспериментировавших с этим стилем и обращавшихся к нему, в отличие от испанской бабушки, абсолютно осознанно.

В этой истории Сесилия Хименес показала себя, конечно, не Пиросмани, но точно грандиозным популяризатором, подарившим миру знание. "Самая ужасная реставрация" обернулась настоящим триумфом для художника Элиаса Гарсиа Мартинеса, которого и знать-то до этого момента в мире никто не знал. Родился он в муниципалитете Рекена в 1858 году, начал там заниматься рисованием, потом учился живописи в Королевской академии изящных искусств Святого Карлоса, затем отправился в Барселону и после нее в Сарагосу. Там женился, преподавал, рисовал, умер - словом, ничего впечатляющего. Самой же интересной страницей в биографии художника стало создание фрески с изображением Иисуса, превратившимся в XXI веке в обезьянку.

То, что обновленная фреска принесет пользу, наверняка поняли уже и в самой церкви, которая в последние дни в усиленном режиме принимает любознательных туристов. И их можно понять - канонических изображений Христа полно, а в капоре - только одно.

В своей статье арт-критик The Guardian Джонатан Джонс справедливо замечает, что набожная пенсионерка могла бы сделать карьеру в комическом жанре. Ее поступок можно сравнить разве что с реставрацией портрета матери Джеймса Уистлера, произведенной знаменитым Мистером Бином, который в прямом смысле начихал на картину, а потом в ужасе приводил ее в порядок. Даром комического разрушения тоже нужно обладать, и, грамотно его используя, сейчас можно выстроить целую стратегию популяризации искусства. Джонс, правда, советует обращать внимание на экземпляры более достойные - на картины старых мастеров, ну или на фрески эпохи раннего Возрождения в Палаццо Скифанойя.